Он похлопал застывшего блондина по плечу, кивнул нам с рыжим и быстро вышел.

Я же, не зная куда себя деть от очередной волны смущения, взяла приборы и принялась за еду, совершенно не чувствуя ее вкуса.

Я совсем не понимала происходящего.

Этот заносчивый и самолюбивый… льдышка то спасает, то орет, то целует, то игнорирует…Он будто из двух людей состоит одновременно — и те постоянно борются друг с другом.

Его будто тянет ко мне с неимоверное силой — а потом отталкивает от меня прочь.

А Наследник Бури? Я и подумать не могла, насколько необычайно, взросло и по-доброму ведется воспитание в императорской семье, ничуть не похожее на мое, где на первом месте всегда были запреты на любое действие, выходящее за рамки «нормального» с точки зрения моего отца или тети.

Мы доели в молчании — мне просто нечего было сказать, а моим спутникам, похоже, не хотелось. Затем я убедилась, что все восстановили и магический, и физический резерв — даже нога у Максира вне подавляющих камней полностью зажила — и отправились к магмобилю, который уже, на всякий случай, проверили воины Черной Бури.

А дальше началась настоящая гонка. Мы неслись всю ночь — я дремала, а Шер и Максир сменяли друг друга, а уж утром, после спешного завтрака, я сама села за руль и дала отдохнуть своим спутникам.

Мимо проносились заснеженные поля, пара деревушек, далекие холмы и густой лес, весь в серо-красных остовах деревьев, упустивших свою листву. Принцы отдыхали, а я смотрела на разбитую дорогу, устремляющуюся вдаль, и постепенно успокаивалась.

Конечно, все произошедшее было странным, возмутительным, удивительным и будоражащим. Но положа руку на сердце, вряд ли бы я отказалась от всего, что почувствовала и попробовала за эти дни.

От духа приключений.

От пусть временной, но очень яркой дружбы и разговоров.

От сопротивления и борьбы.

От знакомства с таким удивительным человеком, как Бежан эр Джан-Ари.

От всего того, что я увидела и узнала.

От красот, проникающих в самое нутро.

И даже от невероятного поцелуя, который никогда не повторится. И моих чувств, которые я не имела права испытывать. И не потому, что я была не достойна Максира, но потому, что его это не интересовало.

Я была благодарна Оку, Свету и Буре за то, что они сплели наши линии — хоть и не надолго!

Впрочем, моя благодарность испарилась тем же вечером.

Мы решили, что достаточно компенсировали разницу в расстоянии и можем позволить себе заночевать на довольно большом постоялом дворе, который удачно расположился на перекрестке, и, что удивительно, имел достаточное количество свободных комнат.

Условились встретиться внизу на ужин и разошлись.

Я с удовольствием вымылась, а потом, подумав, надела единственное платье, то самое, что носила еще при знакомстве — и бережно везла в своей дорожной сумке. Привела его в порядок магией, закрепила волосы заколками и сама же рассмеялась от своего рвения.

Глупости, конечно. Но мне вдруг очень захотелось быть сегодня красивой.

Взволнованная, я спустилась по лестнице и направилась в зал, где уже слышались залихватские крики и откуда шел удивительный аромат горячей пищи.

Зашла и замерла на пороге.

Мои спутники были там, и правда. Вот только меня они не ждали, во всяком случае, Максир.

На его коленях сидела размалеванная девица и обнимала руками за шею, чуть ли не подставляя под нос декольте.

В первый момент я застыла статуей. А потом едва не согнулась от пронзившего меня чувства горечи и боли, будто нож в масло вошедшей в мой живот.

Я попыталась вдохнуть и не смогла.

Только и смотрела на открывшуюся мне картину.

Мельком заметила, как начал подниматься навстречу Шер и все также, полусогнувшись, отступила прочь. И бросилась бегом по лестнице, заперла массивную дверь и юркнула в кровать.

Меня трясло и ломало.

Будто бы я оказалась крохотным корабликом, оторвавшимся от веревочки, что тащил маленький мальчик. Он играл с ним целый день, а потом, когда тот зацепился за корягу, неаккуратно дернул, и вот в его руках оказался лишь обрывок — а кораблик, подхваченный водоворотом деревенского ручья помчался прочь, набирая все больше воды в свои невысокие борта и ударяясь о мелкие ветки.

И, наконец, потонул.

А мальчишка недоуменно посмотрел на оставшуюся веревку, пожал плечами и выкинул ее прочь.

— Лили.

Нет. Только не рыжий. Не его сочувствие, не его объяснения! Нет!

— Лили, послушай…

Я зажала себе ладонями уши.

Идиотка.

Что я себе возомнила? Какие там у принца могут быть терзания и тяга? Я все надумала. Накрутила. А он всего лишь развлекался с наивной девицей. А как понял, что развлечение слишком неопытно и крикливо, взялся за более податливый материал.

Сквозь ладони пробрался осторожный стук и я, наконец, сказала.

— Шер… Просто уйди… Увидимся утром.

И с облегчением выдохнула, когда после паузы услышала:

— Хорошо.

Я же распласталась на кровати.

Слез не было. Только глухая пустота и боль.

Я закрыла глаза и приготовилась к долгой и бессонной ночи.

4

— Ты идиот, — процедил сквозь зубы Шер, вернувшись в зал. — И если тебе кажется, что это единственный способ…

Максир неловко повел плечами и залпом допил местную настойку, от которой загорелось горло и желудок.

— Я спрашивал твое мнение?

— Не спрашивал. Но ты — идиот.

Рыжий насупился и принялся методично разделывать кусок мяса на тарелке, всем своим видом показывая, что не собирается больше с ним разговаривать — настолько он ему противен.

Можно подумать, он сам себе не противен.

Мужчина махнул рукой и потребовал у подавальщицы еще настойки, а когда она наклонилась и прошептала, как ей казалось, соблазнительно, что не прочь еще раз посидеть у него на коленках, посмотрел так, что девушка побледнела и тут же ретировалась на кухню.

Хоть она ни в чем не виновата. Не в том же, что, когда он почувствовал приближение Лили, схватил первую девку, что была рядом и плюхнул на коленки.

Ли-ли.

И ее взгляд, перевернувший душу. В очередной раз.

Взгляд, которым смотрят на самого близкого человека, вонзившего тебе в сердце нож.

Боль, с которой уходят за грань существования.

Горечь, которая топит будто в кислоте все хорошее.

Порой он ненавидел эту свою особенность — чувствовать других людей. И точно ненавидел то, что как бы он ни блокировал ее по отношению к девушке, она с легкостью уничтожала эту стену.

Одним своим взглядом.

С первого же мгновения, когда открыла глаза и посмотрела на него, как на божество. Ему лишь на мгновение стало приятно, но он понял и почти сразу — с ней будут проблемы. У него будут. Потому что даже когда она была без сознания, она размывала всякие границы его самоконтроля.

Великое Око, за что ему это все? Эта поездка, эта девушка, эти чувства?

И понимание, что если он не защитит её сам — не защитит никто.

— И все-таки… — начал снова Шер.

Ир усмехнулся.

От своего рыжего друга ничего иного он и не ожидал. Прямой, честный, уверенный, смешливый. Чистый — если это вообще возможно во дворце. Они потому и сдружились, хотя разница в возрасте была в пять лет. И часто он выступал именно в роли старшего рассудительного брата — по просьбе тети Карине. Потому что именно с рыжим он себя чувствовал так же, как со своей семьей. Мог позволить себе быть открытым. И откровенным. Они делились практически всем — пожалуй, Максир не рассказывал только одного, по договоренности с родителями. Те решили — и вполне справедливо — что чем меньше людей будет знать, что они с мамой из другого мира, тем лучше. Пусть его считали в ближнем круге — да и среди прочих высокородных — «сыном деревенского лекаря» и часто поддевали, что наследник Бури не его родной отец, никого из них это не волновало.

Зато не смотрели со страхом и не раздумывали, как бы отправить обратно.